Делатель королей [= Любовь изгнанницы ] - Симона Вилар

Лорд Лэтимер покачал головой.

– Да-да. Он проговорил об этом всю ночь.

Анна изучала лицо королевского камердинера. Что ему известно? Она взяла его под руку, отвела к окну.

– Скажите, любезный сэр, что за послание получил сегодня ночью его величество от моей сестры?

Лицо придворного осталось бесстрастным.

– Сестры? Вероятно, вы хотите сказать – от герцога Кларенса?

Вот оно! Анна наконец поняла. Изабелла, как преданная супруга, немедленно поведала обо всем герцогу. И не только о тайне сестры, но и о том, что та видела у них во дворце Майсгрейва. А Джордж достаточно сообразителен, чтобы понять, к каким последствиям может привести вероятная встреча принцессы Уэльской с гонцом короля-изгнанника. Ему ничего не оставалось, как попытаться вывести Анну из игры, сообщив обо всем тому, кто единственный имел здесь власть над Анной, – Генриху VI.

Джордж действовал напрямик, но именно это и вселило в Анну непоколебимую решимость обыграть его. Ведь если он не смог предотвратить ее ночное свидание с Майсгрейвом, то не сможет и помешать принцессе сообщить обо всем Уорвику. Впрочем, Джорджу, по-видимому, еще не ясно, что же известно принцессе, кроме того, что в его доме побывал йоркист.

– Я буду готова через два часа, – сказала она не то себе, не то камердинеру короля и, решительно вскинув голову, направилась в свои покои.

Свита принцессы пришла в растерянность, получив неожиданный приказ сейчас же собираться в дорогу. Поднялась суета, захлопали двери, пажи носились с поручениями камеристок и статс-дам Анны, поднимались тяжелые крышки сундуков, потоком шли распоряжения. Принцесса решила взять с собой лишь самое необходимое и отдала приказ Сьюзен Беттерфилд и хорошенькой Бланш Уэд тоже собираться, дабы сопровождать ее во время паломничества.

– И оставь свою лютню, – велела она кареглазой Бланш. – Король благочестив, и это будет настоящее паломничество, а вовсе не увеселительная прогулка. Его величество вряд ли потерпит в пути веселье и музыку.

Она вошла в свою опочивальню и прикрыла за собой дверь. Пока ее дамы заняты подготовкой к отъезду, она должна успеть написать отцу. Теперь не до того, чтобы прикидывать, как писать. Необходимо поспешить, и она отправит разом все три листа, а уж Уорвик разберется сам.

Анна мельком бросила взгляд на прибранную постель, подошла к столу. И… замерла. Стопкой лежали чистые листы пергамента, в чеканном сосуде стояли перья, чернильница была накрыта замысловатой крышечкой, украшенной готической часовней. Но трех листов, на которых она писала поутру, не было нигде. Эти три, казалось бы, ничего не значащие фразы на латыни исчезли.

Какое-то время Анна глядела на блистающий чистотой стол, потом схватила серебряный колокольчик и принялась бешено звонить.

Вбежал дежурный паж, следом еще несколько слуг и фрейлин, затем, взволнованная неистовым звонком, на пороге возникла тучная леди Блаун. Анна опомнилась и, отшвырнув колокольчик, гневно уставилась на приближенных.

– Кто побывал в моей комнате, пока я находилась у короля?

Повисла напряженная тишина. Все недоуменно переглядывались и молчали.

– Дьявол вас побери! Кто хозяйничал здесь после моего ухода? – взорвалась принцесса.

Леди Блаун шумно вздохнула и сложила руки на животе.

– Я собирала ваши платья, миледи, затем – леди Бланш, леди Сьюзен, два пажа, камеристки, горничные.

– Что понадобилось такой толпе в моей опочивальне?

– Обычная уборка, ваше высочество.

– Кто прибирал на столе?

Вперед выступила одна из горничных, уже немолодая женщина с усталым растерянным лицом.

– Пощадите, ваше высочество. Я только стерла пыль и сложила разбросанные листы.

Анна поманила ее пальцем.

– Куда девались исписанные листы со стола? – сурово спросила она.

Та была настолько напугана, что ничего не понимала.

– Помилосердствуйте, моя принцесса! На столе не было никаких бумаг с записями. Да разве я посмела бы трогать что-либо, написанное вашей рукой?! Разрази меня Господь, и пусть я не буду знать покоя ни на этом свете, ни на том, если говорю неправду!

«Она не лжет, – подумала Анна. – Хотя, как знать… Но если не она, то кто же, кто?»

Ее взгляд перебегал с напыщенного лица статс-дамы на взволнованные лица пажей, с удивленной мордашки Бланш Уэд на растерянных камеристок у двери, на длиннолицую «овечку» леди Баттерфилд.

«Кто из них? Кто соглядатай? Как я раньше могла быть столь беспечной и не догадываться, что среди интриг и предательств нельзя расслабляться ни на миг!»

Ее взгляд скользнул по фрескам на стенах: вопящие рты, искаженные лица, воздетые к небу руки… Анне вдруг показалось, что все это ожило, движется и дышит вокруг нее. Сердце сжало предчувствие.

Испуганная горничная продолжала лепетать невнятное. Анна безразлично махнула рукой. Сейчас пытаться выяснить что-либо бесполезно. Надо поспешить со сборами, чтобы не разгневать короля.

Полтора часа спустя после исповеди и благословения в аббатстве Вестминстера король и принцесса Уэльская двинулись в путь. Через Лондон Генрих решил пройти пешком, Анна шла рядом, а следом вели их коней, шагали закованные в броню гвардейцы и лучники, герольды, пажи, скрипели колесами дормезы челяди, возки с провизией, поклажей.

Король, в сером плаще с капюшоном, легко выступал впереди, и лицо его светилось радостным умиротворенным светом. Сейчас он был весь погружен в мысли о своем благочестивом паломничестве ко гробу великого английского святого. Сей король, тяготившийся знаками монаршего достоинства, сейчас, шествуя с посохом паломника, ощущал себя на вершине блаженства. Дважды ему приходилось останавливаться, принимая прошения от горожан, и каждый раз принцесса замечала выражение досады на его лице.

«Господь допустил ошибку, сотворив этого человека монархом, – думала Анна. – Забота о королевстве, многоразличные обязанности венценосца только раздражают его. Будь его воля и не женись Генрих в свое время на честолюбивой и решительной Маргарите Анжуйской, он без промедления отрекся бы от престола в чью угодно пользу и, как святой Франциск, подался бы в леса, дабы проповедовать птицам».

Когда они добрались до Чипсайда, короля окружила вопящая толпа калек и нищих, а он внезапно опустился перед ними на колени и стал умолять их помолиться за грешного монарха. Те, видимо, потеряв надежду на щедрую милость, растерялись и, заметив стоявшую поодаль принцессу Уэльскую, направились к ней. Анна раздавала фартинги и гроты[24], думая о том, что если так будет продолжаться и впредь, то они дотемна не покинут столицу.

Дело поправил лорд Лэтимер. Он что-то сказал охранникам, и те, потеснив нищих, взяли короля под руки и подвели к невозмутимо стоящему жеребцу в богатом убранстве. Король подчинился, но, едва сев в седло, тут же стал искать глазами Анну.